Сила Мыслить Желанием Жить. Быль.

Приведу историю, которую моя коллега (Инна Майорова) разместила в чате, если кому то известен первоисточник и имя автора, сообщите, сделаю прямую ссылку.

Отдельная палата и диагноз «острый лейкоз 4-й степени», а также признанное врачом необратимое состояние организма имели свои преимущества. К умирающим пускали всех и в любое время. Родным предложили вызывать близких на похороны, и ко мне потянулась прощаться вереница скорбящих родственников. Я понимала их трудности: ну о чём говорить с умирающим человеком, который, тем более, об этом знает. Мне было смешно смотреть на их растерянные лица. Я радовалась: когда бы я еще увидела их всех? А больше всего на свете мне хотелось поделиться с ними любовью к Жизни – ну разве можно не быть счастливым просто оттого, что живёшь? Я веселила родных и друзей как могла: рассказывала анекдоты, истории из жизни. Все, слава Богу, хохотали, и прощание проходило в атмосфере радости и довольства.

Ангел на крючке

Где-то на третий день мне надоело лежать, я начала гулять по палате, сидеть у окна. За сим занятием и застала меня врач, закатив истерику, что мне нельзя вставать. Я искренне удивилась: - Это что-то изменит? - Ну… Нет, - теперь растерялась врач. – Но вы не можете ходить.- Почему? - У вас анализы трупа. Вы и жить не можете, а вставать начали. Прошёл отведенный мне максимум – четыре дня. Я не умирала, а с аппетитом лопала колбасу и бананы. Мне было хорошо. А врачу было плохо: она ничего не понимала. Анализы не менялись, кровь капала едва розоватого цвета, а я начала выходить в холл смотреть телевизор. Врача было жалко. А Любовь требовала радости окружающих.

- Доктор, а какими вы хотели бы видеть мои анализы?- Ну, хотя бы такими. Она быстро написала мне на листочке какие-то буквы и цифры, то – что должно быть. Я ничего не поняла, но внимательно прочитала. Врач посмотрела сочувственно на меня, что-то пробормотала и ушла. А в 9 утра она ворвалась ко мне в палату с криком: - Как вы это делаете? - Что я делаю? - Анализы! Они такие, как я вам написала. - Откуда я знаю? А что, хорошие? Да и какая, на фиг, разница.

Лафа закончилась. Меня перевели в общую палату (это там, где уже не умирают). Родственники уже попрощались и ходить перестали. В палате находились еще пять женщин. Они лежали, уткнувшись в стену, и мрачно, молча, и активно умирали. Я выдержала три часа. Моя Любовь начала задыхаться. Надо было срочно что-то делать. Выкатив из-под кровати арбуз, я затащила его на стол, нарезала, и громко сообщила:- Арбуз снимает тошноту после химиотерапии. По палате поплыл запах свежего смеха. К столу неуверенно подтянулись остальные.- И правда, снимает? - Угу, - со знанием дела подтвердила я, подумав: «А хрен его знает…» Арбуз сочно захрустел. - И правда, прошло! - сказала та, что лежала у окна и ходила на костылях. - И у меня. И у меня, - радостно подтвердили остальные. - Вот, - удовлетворенно закивала я в ответ. – А вот случай у меня один раз был… А анекдот про это знаешь? В два часа ночи в палату заглянула медсестра и возмутилась: - Вы когда ржать перестанете? Вы же всему этажу спать мешаете!

Через три дня врач нерешительно попросила меня: - А вы не могли бы перейти в другую палату? - Зачем? - В этой палате у всех улучшилось состояние. А в соседней много тяжёлых. - Нет! – закричали мои соседки. – Не отпустим. Не отпустили. Только в нашу палату потянулись соседи – просто посидеть, поболтать. Посмеяться. И я понимала, почему. Просто в нашей палате жила Любовь. Она окутывала каждого золотистой волной, и всем становилось уютно и спокойно.

Особенно мне нравилась девочка-башкирка лет шестнадцати в белом платочке, завязанном на затылке узелком. Торчащие в разные стороны концы платочка делали ее похожей на зайчонка. У неё был рак лимфоузлов, и мне казалось, что она не умеет улыбаться. А через неделю я увидела, какая у неё обаятельная и застенчивая улыбка. А когда она сказала, что лекарство начало действовать и она выздоравливает, мы устроили праздник, накрыв шикарный стол, который увенчивали бутылки с кумысом, от которого мы быстро забалдели, а потом перешли к танцам. Пришедший на шум дежурный врач сначала ошалело смотрел на нас, а потом сказал: - Я тридцать лет здесь работаю, но такое вижу в первый раз. Развернулся и ушел.

Мы долго смеялись, вспоминая выражение его лица. Было хорошо. Я читала книжки, писала стихи, смотрела в окно, общалась с соседками, гуляла по коридору и так любила всё, что видела: и книги, и компот, и соседку, и машину во дворе за окном, и старое дерево. Мне кололи витамины. Просто надо же было хоть что-то колоть.

Врач со мной почти не разговаривала, только странно косилась, проходя мимо, и через три недели тихо сказала: - Гемоглобин у вас на 20 единиц больше нормы здорового человека. Не надо его больше повышать. Казалось, она за что-то сердится на меня. По идее, получалось, что она дура, и ошиблась с диагнозом, но этого быть никак не могло, и это она тоже знала. А однажды она мне пожаловалась:- Я не могу вам подтвердить диагноз. Ведь вы выздоравливаете, хотя вас никто не лечит. А этого не может быть! - А какой у меня теперь диагноз? - А я еще не придумала, - тихо ответила она и ушла.

Когда меня выписывали, врач призналась: - Так жалко, что вы уходите, у нас еще много тяжёлых. Из нашей палаты выписались все. А по отделению смертность в этом месяце сократилась на 30%.

Жизнь продолжалась. Только взгляд на неё становился другим. Казалось, что я начала смотреть на мир сверху, и потому изменился масштаб обзора происходящего. А смысл жизни оказался таким простым и доступным. Надо просто научиться любить – и тогда твои возможности станут безграничными, и желания сбудутся, если ты, конечно, будешь эти желания формировать с любовью, и никого не будешь обманывать, не будешь завидовать, обижаться и желать кому-то зла. Так все просто, и так все сложно! Ведь это правда, что Бог есть Любовь.

Надо только успеть это вспомнить...

______________________________________________________________________________________________

P.S. от Анны Цибиной -  Моя мама умерла от диффузной формы миеломной болезни (одна из разновидностей рака крови). Врачи давали ей три месяца до смерти, она прожила три года. Это были лучшие три года между нами. Рак обучает Любви. Я это знаю.